До 1917 года Сталин вел, так сказать, бурную жизнь профессионального революционера. Началась она, правда, весьма благочинно.
Мать будущего диктатора — глубоко религиозная женщина — хотела, чтобы ее единственный сын (двое старших детей умерли в младенчестве) стал священником.
Бурная жизнь революционера
Повинуясь воли родительницы, юный Сосо в 1894 году стал слушателем Тифлисской духовной семинарии. Но именно это богоугодное заведение сделало из него законченного марксиста. Впоследствии сам Сталин вспоминал:
«В революционное движение я вступил с пятнадцатилетнего возраста, когда я связался с подпольными группами русских марксистов, проживающих тогда в Закавказье… Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма…»
Потом была активная деятельность в рядах РСДРП: организация стачек, экспроприации, работа в агиткружках. Царское правительство не могло «не оценить» труды борца за новое общество: с 1902-го по 1913 год он был арестован восемь раз. В перерыве между ссылками в 1906 году Коба (так его звали товарищи по революционной борьбе) женился на 21-летней Екатерине Сванидзе. В 1907-м родился их сын Яков. В том же году жена Сталина умерла от брюшного тифа. Ребенка взяли на воспитание родственники.
Жилец и любовник
В очередную ссылку — в Сольвычегодск — кавказский революционер отправился в 1910 году.
Селение выстроили на берегу речки Вычегды, в глухих непроходимых таежных лесах и болотах Архангельской губернии. Это дикое место царские жандармы выбрали для ссылки политических заключенных.
Это был второй визит будущего лидера партии в архангельскую глушь. Первый раз он бежал оттуда в 1909-м. Но в следующем году был водворен обратно.
Денег ссыльным царское правительство давало мало, поэтому приходилось устраиваться, снимать угол у местных крестьян. И отрабатывать часть платы за стол и кров помощью по хозяйству.
В октябре 1910 года Джугашвили поселился у вдовы Марии Прокопьевны Кузаковой. Ее дом ему рекомендовал Давид Асатиани, который в ссылке жил у этой женщины. 36-летняя Мария была старше Кобы.
Ее муж Степан скончался в 1906 году от ранения, которое получил на Русско-японской войне. Женщина осталась вдовой с пятью детьми — голубоглазыми и светловолосыми, как большинство жителей Русского Севера.
А в июле 1911 года срок ссылки Кобы закончился. Ему запретили жить в столицах и на родном Кавказе, поэтому он благополучно отбыл в Вологду.
Больше он с Марией, которую оставил беременной, не виделся. В сентябре 1911-го женщина родила темноволосого мальчика, которого назвала Константином.
Крестили мальчика не в Сольвычегодске, а в Стефаниевской церкви города Котласа, где понятливый священник в церковно-приходской книге сделал такую запись, о которой просила Мария Прокопьевна Кузакова: мать — она, отец — Степан Михайлович Кузаков, год рождения Константина Степановича — 1908 -й.
Понятно, Мария хотела скрыть факт того, что ее последний сын — внебрачный. Но этим она сыграла на руку Сталину, который вскоре стал вычищать из биографии разные нелицеприятные факты типа рождения внебрачных детей от женщин, на которых он не собирался жениться.
Карьера
Судьба Константина Кузакова сложилась удачно.
Интересно, что внебрачного сына Сталина с ранних лет курировали сотрудники органов. Возможно, они делали это на всякий случай или же тайно собирали компромат на быстро набирающего политический вес партийного функцционера.
Если бы тогда Сталин узнал, что им известно о его внебрачных детях, чекисты бы лихо оправдались: мол, вот — помогаем вашим детишкам, как можем. Курировал поиски сам Поскребышев — секретарь Сталина.
Константин Кузаков знал, кто его отец. Вот как он сам рассказывал о начале своей карьеры:
«Я учился в последнем классе школы, когда к нам на товарищеский матч по футболу приехала команда из окружного центра — Великого Устюга. Вдруг ко мне подошел Вася Слепухин — секретарь окружкома комсомола. «Ты куда собираешься после окончания школы?» — спрашивает.
Отвечаю, что хотел бы изучать политэкономию. Вася пообещал мне направление в Ленинградский финансово-экономический. После экзаменов подходит ко мне в общежитие Слепухин. Он уже год как учился в этом институте и там же был избран комсомольским секретарем.
«Ну, — говорит, — сын Сталина, отец-то теперь будет доволен?»
Я даже испугался. Думаю, разболтает всем, беды не оберешься. Но прошло все благополучно»
Кузаков был осторожным человеком: умел прекрасно как бы одновременно скрывать и не скрывать, кто его отец:
«…я всегда ухитрялся уходить от ответа, когда меня об этом спрашивали. Но, полагаю, мое продвижение по службе связано и с моими способностями».
Карьеру он сделал головокружительную. После вуза его оставили на преподавательской работе. Соратник Сталина Андрей Жданов, желая стать поближе к «вождю народов», был особенно ласков с Кузаковым.
С 1947 года этот человек, который с 1932-го по 1939 год возглавлял кафедру диалектического материализма в Ленинградском институте точной механики и оптики, в начале войны уже руководил отделом преподавания марксизма-ленинизма в вузах Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б).
Служба на агитационном поприще освободила Кузакова от участия в войне.
Потом он посвятил себя искусству: трудился на киностудии «Мосфильм», где руководил сценарным отделом. Верхом его карьеры стала должность главного редактора Главной редакции литературно-драматических программ Центрального телевидения.
Ее он занимал с 1971-го до выхода на пенсию в 1987 году. Скончался Константин Степанович в 1996 году.
О нем говорили, что, не отвечая прямо на вопрос, кто его отец, Кузаков аккуратно как бы «играл Сталина»: был нетороплив и немногословен и даже двигался сталинской походкой — мягко, словно вприсядку.
Когда он спрашивал у своей матери Марии, кто его отец, она отвечала: «Ты мой сын. А об остальном ни с кем никогда не говори».
